Кавказский татары кто они и откуда. Канжальская битва

24. Народы Южного и Восточного Закавказья.

Юг и восток Закавказья - это территории современных Армении и Азербайджана. А во второй половине XIX века этот регион включал в себя Бакинскую, Елизаветпольскую, Эриванскую губернию и часть Карсской области. Эти места населены двумя многочисленными народами - армянами и азербайджанцами, в XIX веке именовавшимися закавказскими татарами. В значительно меньших количествах здесь обитают и другие народности: таты, талыши, шахсевены, курды, удины, ингилойцы, шахдагские народы, представители некоторых других этносов. Об этих народах и пойдет речь в данном обзоре.

Источниками текстовой информации послужили следующие издания:

- "Народы России. Этнографические очерки", (издание журнала "Природа и люди"), 1879-1880;
- Ж.-Ж.Элизе Реклю. "Россия европейская и азиатская", т.2, 1884;
- М.Владыкин. "Путеводитель и собеседник в путешествии по Кавказу", 1885;
- Н.Дубровин. "Очерк Кавказа и народов, его населяющих", кн.2 – Закавказье, 1871;
- Н.Зейдлиц. "Этнографический очерк Бакинской губернии", 1871;
- Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып.20, 1894.

В обзоре использованы фотоснимки тех далеких времен, иллюстрации из книг и журналов, картины художников XIX века.

Значительная часть исторической Армении перешла к Российской Империи в результате успешных войн с Османской Империей (1828-1829 и 1877-1878) и с Персией (1804–1813 и 1826-1828). Российскими властями было организовано массовое переселение в Закавказье армян из Персии и Турции.

Перемешавшись в Закавказье с другими народностями, армяне поселились в Грузии, составляют значительную часть населения Тифлиса и, кроме того, живут поселениями в Ахалцихе и его окрестностях, в Кизляре, Моздоке, Ставрополе, Георгиевске. Они же поселились близ Ростова-на-Дону и основали там особый город Нахичевань; в Астрахани и в Крыму также много армян. Словом сказать - народ этот рассеян по всему Кавказу и Закавказью. В некоторых местах они живут в отдельных селениях, как бы оторванные от своих единоплеменников, с которыми, как выходцы из чужих стран, они, в действительности, имеют мало общего. Так, на Кубани есть селение Армавир, населенное армянами, вышедшими из Черкесии в 1838 году и утратившими совершенно армянскую народность. "Народы России"

Хитрость составляет отличительную черту характера армянина; любостяжание влечет к обману, я для многих дар слова служит средством скрывать свои мысли. Они льстят и в привязанности своей непостоянны - человек, не нужный больше, забывается весьма скоро. Армяне вообще понятливы и охотно следят за образованием. В промышленном и торговом отношениях они не имеют соперников. Они терпеливы, сметливы, умеренны до скупости и отлично умеют предвидеть, какое предприятие выгодно и какое нет. Армяне принадлежат к числу практических деятелей; они страстны к торговле и банкирским оборотам. Вся торговля нашего Закавказья находится в руках армян. Армяне корыстолюбивы и всю свою жизнь употребляют преимущественно на приобретение выгод, хотя бы и незначительных, чтобы сколотить копейку. "Народы России"

Черные волосы армянок, живые и черные глаза, очерченные иногда прекрасными ресницами и бровями, делают их довольно привлекательными и красивыми; впрочем, это встречается редко, и только до тех пор, пока они молоды и не успели растучнеть, но, к сожалению, это весьма скоро становится их принадлежностью. Женщины-армянки ленивы, неповоротливы, неловки в походке, имеют часто кривые ноги, что происходит частью от азиатского обычая сидеть, поджав их под себя, а частью от завертывания в тряпки ног малолетних детей. Армянки страшно любят богатые украшения, шелковые, ярких цветов материи, шитые золотом и серебром, цветные каменья и кашемирские шали пестрых цветов. Головной убор их составляют шелковый платок и расположенные со вкусом цветные ленты. Женщины считают грехом смеяться и шутить с посторонними; они носят покрывала, никогда не снимают их, и даже спят с закутанной головой, так что только видны одни глаза. Женщины проводят всю свою жизнь в заботах о хозяйстве и воспитании детей; они безвыходно остаются в своем доме и ведут жизнь затворническую. "Народы России"

Семейная жизнь у армян в большом почете и имеет характер патриархальный. Армяне, по мнению многих, принадлежат к числу народов самых мирных, у которых пороки есть только следствие защиты и противодействия насилию, которому так часто подвергался этот народ. Байрон уверяет, что трудно найти другой такой народ, как армяне, которого летописи были бы так мало запятнаны преступлениями. Семейство армянина и сам он довольствуются пучком травы, горстью лобии (фасоль) и куском черствого хлеба, не вследствие недостатка, а по причине присущей этой нации благоразумной бережливости. Обыкновенную их пищу составляет такой же хлеб, как и у грузин, состоящий из пресных лепешек. Зажиточные едят плов, шашлык, зелень и коренья. "Народы России"

Армяне весьма набожны, и ничто не в состоянии заставить их отступить от строгого соблюдения постов. При постоянной, умеренной и постной жизни, деревенский армянин с монастырскою стойкостью соблюдает все посты доведенные у них до умерщвления плоти; обрядовая часть его верований доведена до безукоризненной точности. Армяне точно так же суеверны, как и грузины. Они верят в возможность искупления греха или болезни жертвою. Так, больные дают обещание в случае выздоровления пожертвовать церкви домашних животных, и кровь этих животных льется непременно у стен церкви, а мясо делится между священнослужителями. "Народы России"

Курды - древний ираноязычный народ, оказавшийся на территории Российской Империи после присоединения Закавказья. В конце XIX века курды массово переселялись на территорию России из-за голода в Персии и Турции, вызванного неурожаем.

Большинство курдов принадлежит к суннитскому толку, но вообще они плохие мусульмане, и обряды их весьма различаются от тех, которых придерживаются турки или персы. Некоторые курды, исповедующие христианство, почти все несториане. Что же касается до курдов-язычников, то они называют себя иезидами. Ови веруют в Бога, Иисуса Христа и Богородицу, но к этим догматам они присоединяют множество понятий, чуждых как христианству, так и магометанству. Они веруют, например, в дьявола. Священных книг у них нет никаких. Умерших хоронят с множеством палочек, чтобы они могли отгонять от себя злых духов. Старухи находятся у них в большом почитании. В Эриванской губернии иезидов наберется несколько сотен. Другая языческая секта признает своим богом Алия; последователи ее называются "кизиль-башами", еще одна языческая секта поклоняется высоким деревьям, скалам и другим выдающимся предметам природы. "Народы России"

Крупнейший по численности закавказский этнос - тюркоязычные азербайджанцы , или, как их называли в XIX веке, закавказские татары , были включены в состав Российской Империи в результате русско-персидских войн начала XIX века. Этнически азербайджанский народ сложился из местного населения Восточного Закавказья и, возможно, ираноязычных мидян, проживавших в северной Персии. В средние века в формировании азербайджанского этноса активно поучаствовали тюркские племена огузов. В конце XIX века закавказские татары, помимо территории современного Азербайджана, компактно проживали также в Грузии, Армении, Дагестане.

Татары, хотя далеко не так многочисленны в бассейне Куры, как грузины, занимают, однако, почти всю восточную часть этого бассейна, начиная от самого Тифлиса. В некоторых уездах они живут сплоченным населением, не смешиваясь с другими народами; эти татары, по сути - турки, утратившие название своей расы. Византийцы и арабы соединяли их под общим названием хазар, вместе с теми племенами которые жили по берегам Дона и Волги. Между татарами встречаются всякие типы, начиная с самых благородных и кончая самыми грубыми; но вообще, они вряд ли менее красивы и стройны, нежели их соседи картвелы. Лица почти у всех серьёзные и строгие. Закавказские татары, рассматриваемые как народ, обладают такими нравственными качествами, каких не имеется у других жителей Кавказа. Только между ними можно встретить такую редкую искренность, такую честность, стоящую вне искушений, и удивительно радушное и утонченное гостеприимство.

Большая часть их очень деятельны как скотоводы, земледельцы, садовники и ремесленники. Также и по образованию, во многих уездах они стоят выше русских, будучи большею частью грамотны. Многие между ними хорошо пишут по-турецки - „на языке падишахов", очень часто встречаются татары, знающие, кроме своего языка и туземных наречий, еще два литературных языка: арабский и персидский. Татары в некотором отношении суть цивилизаторы Кавказа, и их язык, собственно наречие Адербейджана, служит для взаимных сношений между различными народами Кавказа, исключая армян и русских. Всех туземцев, к какой бы они расе не принадлежали, принимают обыкновенно за татар, что, конечно, указывает на отсутствие национального типа. Хотя религия разрешает им многоженство, они редко пользуются этим правом. Их женщины вообще работают свободно, без принуждения и ходят с открытым лицом. Замечательной чертой тюркского населения Закавказья может служить его крайняя веротерпимость. Шииты здесь в большинстве, но они ничуть не притесняют мусульман-суннитов. У татар Закавказья между обеими сектами совсем не существует той свирепой вражды друг к другу, которая встречается в других мусульманских странах. Они пользуются той же терпимостью и со стороны христиан; во многих деревнях со смешанным населением поочередно выбирают старшин как из среды армян, так и из татар, во избежание недовольства с чьей-либо стороны. "Россия европейская и азиатская"

Богатая и плодородная почва, жаркий климат и обилие природы сделали из татар всего Закавказья народ крайне ленивый. Туземцы более всего склонны к торговле, не требующей особенной деятельности, и часто татарин проводит всю свою жизнь в стругании палочки, в совершении омовения и намаза. Весною у редкого татарина есть пища, чтобы накормить себя и семейство. Зимою, сидя в своей норе праздно, он все съел, кроме пары волов, да десятка овец. Парою тощих волов, в марте месяце, татарин взроет крючком как попало и где попало землю, бросит в нее несколько четвериков проса да чалтыка (пшена), и тем заканчивает свои полевые работы, которые, при всем том, хорошо окупают его труд. Кочующие татары, называемые "таракяма" по образу жизни не претерпевают ни жестокости холода, ни несносных жаров, потому что, переменяя место часто и по произволу, они отыскивают и хорошо знают места с одинаковою температурою. Для этого, с наступлением жаров, они отправляются в горы, на возвышенные места, а в холод спускаются в долины, находя там новую траву и тучные пастбища. Такой образ жизни весьма пригоден татарину: удовлетворяя прежде всего своей лени, он вместе с тем, без всякого труда, может содержать значительные стада рогатого скота, составляющего источник его средств, жизни и богатства.

Татарки в молодых летах бывают очень красивы. Смуглое, но свежее лицо с правильными чертами, черные жгучие глаза, длинные ресницы, дугообразные брови, черные, как смоль, волнистые волосы делают их очень привлекательными. Между деревенскими девушками попадаются необыкновенные красавицы, но, к сожалению, они сами очень рано портят себе лицо чрезмерным употреблением белил, румян и разных доморощенных косметических средств. Домашнее воспитание налагает на девушку обязанность быть послушной и без ропота переносить обиды и притеснения. „Это такая девушка", - говорят деревенские кумушки, желая похвалить какую-нибудь девушку, - „если руку отрежешь, то и тогда она не пикнет". При встрече с мужчинами на улице, девушка должна отворачиваться, закрывать лицо руками и не двигаться с места, пока тот не пройдет.

Деревенская жизнь вообще не благоприятствует сближению молодых людей обоего пола. Однако у татар, живущих на нагорной полосе, девушки пользуются довольно большой свободой. У них девушки свободно выходят из дому и даже разговаривают и кокетничают с молодыми людьми. Неограниченной свободой пользуются девушки у татар-кочевников. Целый день они проводят вне дома, и нередко можно видеть одинокую молодую девушку, пасущую скот за несколько верст от своего алачуга (кибитки). Женитьба в деревнях совершается по расчету. Родители стараются выдать дочь за богатого, вследствие чего встречаются такие несообразности: старик 50 или 60 лет, имеющий женатых сыновей и внучат, женится на девушке 11-13 лет, или, наоборот: мальчуган лет 6 или 7 лет женится на девице 13-14 лет. Татары-крестьяне обручают своих детей в колыбели. В татарских деревнях часто можно видеть такую сцену: мальчуган пяти-шести лет читает нравоучение таких же лет девочке или бьет ее. Спрашиваешь: „Зачем бьешь ее?" - „Она моя невеста", отвечает он с гордым сознанием своих прав. Однажды я подарил пятилетней девочке конфетку. Она тотчас же скушала одну половину, а другую, бережно завернув в полы своей рубашки, спрятала. "Для кого ты прячешь?" - спросил я ее. "Для жениха!" - ответила она. Между тем, жених её, мальчуган таких же лет, без штанов, стоял недалеко и бросал в сторону своей невесты грозные взгляды. Кажется, он был крайне недоволен тем, что девочка без его разрешения съела половину конфетки. Бывают случаи, когда обручают детей, еще не родившихся. Это часто бывает, когда обручением детей хотят прекратить семейную вражду, продолжавшуюся несколько лет. Всего чаще у татар устраиваются браки между близкими родственниками: двоюродный брат женится на двоюродной сестре, и девушка с большей охотой выходит за своего двоюродного брата, чем за чужого. Юноше стыдно, если другой женится на его двоюродной сестре, а девушка, выходя за двоюродного брата, надеется, что, на правах близкой родственницы, будет гарантирована от побоев мужа. Татарин-отец за дочерью не дает никакого приданого, напротив, сам получает от жениха известную сумму, так называемый калым. Полученную от жениха сумму, которая доходит от 50 до 300 рублей, отец целиком расходует на дочь, покупая ей платья и необходимые в хозяйстве предметы, очень часто даже сам прикладывает из своего кармана. В городах молодые люди сами выбирают себе невест. Городская молодежь в сердечных делах не так стеснена, как деревенская. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып.20

Танцы татарок так же монотонны, как и их жизнь. Молодая татарка, подбоченясь, одной рукою и ладонью другой полузакрывши лицо, начинает под звуки "даире", медленно топтаться на одном и том же месте, бросая исподлобья жгучие взгляды на присутствующих мужчин, между тем как остальные женщины, сидя полукругом, равномерно, под такт музыки, бьют в ладоши. В танцах женщин грация, плавность и бойкость движений не имеют значения. Танцуя, татарка принимает такие позы или производит такие движения, которые могут возбуждать только сладострастие... Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып.20

О нравственности женщины татары очень низкого понятия. Они искренно убеждены в том, что на свете нет абсолютно нравственной женщины. В этом убеждении кроется причина недоверия татарина к своей жене и его необыкновенной ревности. Он учреждает за женою строгий контроль и заставляет ее вести строго затворническую жизнь. Существует, однако, бесчисленное множество анекдотов о том, как жена ловко обманывает своего мужа. Замечательно, что татарин относится с недоверием и ревнует свою жену только к своим близким и единоверцам. К иноверцам, к христианам, например, он относится более снисходительно. Татарки, как женщины, так и девушки, даже в присутствии своих мужей и братьев могут свободно болтать с христианами и кокетничать с ними. Чиновники русские, имеющие дело с деревенскими татарами, удивляются свободе, которою пользуются татарки. Ревность городского татарина не знает пределов. Он держит жену взаперти и не позволяет ей показываться с открытым лицом даже самым близким ее родственникам. Может быть, он отчасти и прав, так как татарка, как только не чувствует над собою гнета, нравственно падает и обзаводится любовниками. Татарка - или любовница мужа или общая любовница. У нее врожденный инстинкт баядерки. В низших сферах городского общества мужья смотрят сквозь пальцы на поведение своих жен и дочерей. В городах, населенных татарами, нередко можно встретить мужчин, открыто торгующих своими женами и дочерьми. Вообще, в этом классе нравственное сознание как-то притуплено, а по местам разврат доходит до ужасающих размеров: из этой среды выходят баядерки, танцовщицы, и эта среда дает наибольший процент проституток. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып.20

В горах всех провинций татары складывают свои жилища из камня, как из материала наиболее дешевого и находящегося под рукою. Каменные постройки дома издали похожи на русские, но всегда с плоской крышей. Жители строят свои дома из неотесанного камня, связываемого между собою глиною и деревянными перекладинами; плоская крыша туземца засыпается землей. При каждом почти доме имеется нечто вроде балкона, который состоит из комнаты о трех стенах с нишами, а четвертая, обращенная на двор, не строится. В этой комнате все хозяйство татарина: котелки, чувалы, кувшины, шерсть, масло в бурдюках и грубый станок для выделки ковров. Многие дома двухэтажные: в верхнем живут хозяин и его семейство, а в нижнем - скот, лошади и одна комната предназначается для кладовой. У кого дом одноэтажный, тот для всего помещающегося в нижнем этаже строит особый сарай. В каждом дворе построено несколько вышек, где ночуют хозяева, так как в комнатах мухи и комары не дают заснуть, несмотря ни на какую усталость. Вышки эти бывают часто в два и три этажа, смотря по числу членов семейства. У богатых бельэтаж делается наподобие беседки с тесовой крышей и весь малюется яркими красками. Конечно, лучшие постройки домов принадлежат жителям городов. Фасад городского дома обращается всегда к стороне двора, а на улицу выходит глухая стена, без окон и дверей. Причиною такого безобразия постройки было, в прежнее время, желание скрыть от посторонних взоров свое имущество и семейную жизнь. Каждый татарин знал и имел случай убедиться, что если хан или кто-либо из его приближенных увидит зажиточность обывателя и чистоту его помещения, то на него будет наложена такая часть податей, что он сравняется с своими бедными и грязными соседями. Если же случалось, что хану бросалась в глаза красивая женщина или девушка, или что она одевается нарядно, то он всеми мерами старался добровольно или насильно отнять жену у мужа, дочь у отца или сестру у брата и перевести ее в свой гарем, а когда это не удавалось, то мщение всеми способами сыпалось на сопротивлявшегося. "Очерк Кавказа и народов, его населяющих"

Талыши , или, как их еще называли, талышины - ираноязычный этнос, обитающий рядом с азербайджанцами на территории Ленкоранской низменности и Талышской горной системы. Среди талышей много долгожителей. Рекордсмены по прожитым годам, знаменитые еще в советское время, М.Эйвазов и Ш.Муслимов, прожившие соответственно 152 и 168 лет, были талышскими чабанами.

Талышины, без сомнения, единственные аборигены Бакинской губернии, уцелевшие с незапамятных времен в своем неприступном уголке. Талышинское наречие принадлежит к семье иранских языков и ближе всего подходит к персидскому языку, но не есть испорченный местный говор, а развилось самостоятельно. В фонетическом отношении оно грубо, неблагозвучно, но без шипящих звуков, зато обильно разнообразными гласными звуками. Талышины среднего роста, хорошо сложены. Цвет лица у них смуглый, выражение его дикое, но отнюдь не свирепое; оно весьма отличает их от татар и персиян. Нос острый, большой, чаще прямой, чем загнутый; малый, круглый череп, украшенный на висках известными у персиян кудрями. Узкое лицо, кончающееся острым подбородком с красивыми большими глазами, выражает более плутовства и лукавства, чем ума. Впрочем, люди, хорошо знакомые с талышинами действительно находят их вялыми на понятие, но хитрыми и не лишенными смышлености; особенно легко дается им изучение языков. Замечают в них отсутствие всякой привязанности к своим родным. Талышины смирного нрава, не воинственного духа. Между тем, в среде их находится несколько замечательно храбрых охотников, поборовших не одного тигра. Женщины довольно хороши собою.

Соседи талышей, шахсевены , сейчас считаются субэтносом азербайджанцев, хотя в XIX веке этнографы склонны были расценивать их как отдельную народность.

Шахсевены, явившиеся в числе тюркских переселенцев в Иранские владения, еще до присоединения Талыша к России приняли оседлость на севере нынешнего Ленкоранского уезда, а по окончании последней войны нашей с Персией, поселились и на левом берегу Аракса. Шахсевенские кочевники ославили себя грубым проявлением силы и ее злоупотреблениями. Но при этих недостатках в основании их нравственного направления лежат хорошие начала: они гостеприимны, доверчивы и честны в сделках. Гость у них - священная особа, его всегда ожиидает радушный прием, а в дороге - провожатый. Не было еще примера, чтобы шахсевен уклонился от честного расчета по торговым сделкам; также редкое исключение, чтобы открытое воровство осталось безнаказанным. Этнографический очерк Бакинской губернии

Таты - ираноязычная народность, обитающая в восточном Азербайджане и южном Дагестане. В советское время татов совершенно неправомерно стали отождествлять с горскими евреями. Многие горские евреи записались "татами". Поэтому официальная численность татов согласно переписи 1989 года выросла едва ли не вдвое по сравнению с 1970 г.

Таты говорят языком, который, вероятно, ничто иное, как испорченный народный говор персидского языка. По крайней мере, уверяют, будто персияне легко понимают татский язык, тогда как талышинский требует особого изучения. Этнографы считают, что таты, разбросанные по Бакинской губернии, есть остатки тех иранцев, которые поселились по Каспийскому прибрежью в IV веке по Р. X. Таты Кубинского уезда некрасивы, неопрятны, бедны. Бакинские таты - народ весьма трудолюбивый и промышленный. Этнографический очерк Бакинской губернии

Ингилойцы , проживающие на северо-западе Азербайджана, считаются субэтносом грузин, а их язык - диалектом грузинского. Большинство ингилойцев - мусульмане-сунниты, есть среди них и христиане.

Удины - одни из древнейших обитателей Азербайджана, прямые потомки кавказских албан, имевших здесь свое государство во II – I веках до н.э. Удинский язык относится к лезгинской ветви. В XIX веке часть удин, принявших армянскую веру, утратили свой язык и ассимилировали с армянами. В XX веке активно шел процесс "азербайджанизации" удинского населения. В настоящее время небольшое количество представителей этого народа живет в двух селах, в Азербайджане и Грузии.

Еще одни потомки древних жителей Кавказской Албании - шахдагские народы: крызы , будухцы и хиналугцы - обитают на северо-востоке Азербайджана в районе горы Шахдаг.

Но не всё так просто с хиналугцами. Дело в том, что в 5 км к западу от села Хыналыг есть место выхода природного газа, которое в переводе с местного языка так и называется - "место, где горит огонь". Благодаря такому природному артефакту, хиналугцы до принятия ислама придерживались зороастрийской веры, то есть, были огнепоклонниками.

А самый известный храм огнепоклонников в Азербайджане - Атешгях - расположен в 30 км от центра Баку, возле селения Сураханы. До 1902 года в Атешгяхе горело несколько источников неугасимого огня - природный газ, вырываясь наружу, загорался от соприкосновения с кислородом.

В 1860-70-е годы при Атешхяге жила община индусов -парсов (огнепоклонников) во главе со священником, присланным из Бомбея.

И в конце этой части обзора обратим внимание на две этноконфессиональные группы русских, проживавших в Закавказье - духоборов и молокан . Местами их обитания были села в Джавахетии (Грузия) и в Азербайджане.

Русские сектанты, поселившиеся в 1838, 1840 и в последующие годы на южной стороне Кавказского хребта - большею частью молокане и духоборцы, пришедшие сюда с р. Молочной, что в Таврической губернии. И те, и другие, благодаря господствующему у них согласию, пользуются гораздо большими удобствами жизни, нежели их соседи татары и грузины. Но вместе с тем, это же благосостояние и нравственная изолированность заставляют их держаться раз установившейся рутины. Во многих отношениях они уступают другим славянским колониям. Духоборцы, лишенные почти все какого-либо образования, и знающие лишь на память несколько религиозных песен, уважаются всеми за чистоту нравов. Молокане более образованы, более утонченны, занимаются охотно торговлей, но менее любимы своими соседями. "Россия европейская и азиатская"

На этом закончим наше этнографическое путешествие по Кавказу и Закавказью второй половины XIX века, которое заняло целых 4 части обзора. Неохваченными пока остаются Средняя Азия, Сибирь, Дальний Восток, Крайний Север. В какой-то из этих краёв мы и отправимся в следующей части.

Крымский хан Киплан Гирей завоевал Кабарду очень быстро явившись туда неожиданно со своим войском. Не приготовившись к защите и растерявшись от внезапного нападения. Кабардинцы заявили покорность. Хан взял с них заложников и остался на некоторое время в Кабарде. Свое войско он расположил в аулах. В каждом дворе было по два крымца. Татары всячески издевались над бедными кабардинцами. После обеда последние должны были, в знак покорности, запрягаться в арбы и возить своих постояльцев, пока им не надоест. По вечерам Татары ходили по домам и осматривали кабардинских женщин, чтобы взять к себе.
Это продолжалось около полугода. Половина крымского войска стояла лагерем на горе Кинжал, у предгорья Эльбруса. Туда кабардинцы гоняли скот для прокормления своих врагов.
В селении Ашабовом жил знатный кабардинец по имени Миншак Ашабов, князем же кабардинцев был Кургоко Атажукин. Один крымский паша заметил, что у Меишака есть красивая жена и распорядился, чтобы ее привезли к нему. Вечером пришли к Миншаку люди за женой, но он отказался ее уступить. На следующий день призвали Миншака к хану, который положил свою большую трубку на голову Миншака, перевернув ее горящей золой вниз и держал до тех пор, пока огонь в трубке не выгорел; Миншак стоял не моргнувши глазом, как будто он не чувствовал никакой боли Удивившись твердости его. духа, хан отпустил его домой.

Ка речке Мазехе, правом притоке Малки стоял аул Кармов. Здесь были два брата. Хан сам гостил у них и был женат на их сестре. У этого хана был пелюан (борец), которого никто доселе не мог победить. Однажды хан велел огородить плетнем место для борьбы и дать знать по аудам-кто хочет побороться с пелюаном. У братьев Кармовых был крестьянин - Бей, который был так силен, что отправляясь в лес, вырубать ступицы, ободья колес и все деревянные принадлежности арбы, привязывал к большому брусу и нес на своих плечах, не чувствуя тяжести, как будто это была вязанка дров. Этот Бей и захотел сразиться с ханским пелюаном. Начался бой. Сам пелюан кричал и ревел как лев, вызывая соперников. Позади его сидел хан и курил из длинной трубки. Вдруг подошел к пелюану Бей, схватил его мускулистыми руками, поднял вверх и швырнул о землю с такой силой, что пелюан только стонал от боли, лежа еле-еле живым. Хан, не ожидавший ничего подобного, был до такой степени поражен, что вскочил с места, бросился на Бея и пробил ему голову.

Этот и другие поступки возмущали совесть кабардинцев и ненависть их против врагов росла. Созвали глашатаев князей на сход, перечисли все оскорбления от Татар и решили в следующую ночь умертвить всех татар, расположенных по домам кабардинцев Бей был во главе недовольных. Ночью он ворвался в дом братьев Кармовых, убил хана своей шашкой и поднял мятежь. Кабардинцы под начальством князя Кургоко напали и на лагерь татар. Половину войска они истребили, а остальных обратили в бегство. Так кончилось господство Татар на Кавказе в 1703 году.

Фарфоровский С. Татары на Кавказе (По легендам кабардинцев). Русский архив. М., 1915, кн. 2, № 7, с. 260-261.

БИТВА У ГОРЫ КИНЖАЛ

Годы текут, как вода в реке, но память о временах минувших жива в народе. О жестокой битве кабардинцев с полчищами крымского хана рассказывает эта легенда.
Было это в предгорьях Эльбруса - там, где гора Кинжал разделяет реки Баксан и Малку.
В 17** году хан Гирей вторгся в Кабарду с большим войском. Много горя принесли с собой враги. Застигнутые врасплох, кабардинцы не смогли дать им отпор.

Тяжела была неволя. Захватчики вели себя в кабардинских аулах, как дома: обложили жителей данью, самых красивых женщин насильно забирали себе в жены, мужчин заставляли работать на себя и впрягали в арбу вместо лошадей.
Хлеб, скот, баранов, лошадей - всё, что попадалось на глаза, отбирали ханские сборщики. Крымское войско, расположившееся лагерем у горы Кинжал, держало жителей в подчинении и страхе.
Долго переносил народ все мучения, но наконец терпение его истощилось. Как-то раз кабардинцы собрались в одном из аулов и стали держать совет: что дальше делать? И решили:
- Пошлем к хану своих гонцов. Пусть попросят, чтобы уменьшил дань и приказал своим людям не своевольничать так.
Главным среди гонцов выбрали князя Кургоко - храброго, решительного, прямого по характеру.
Прошло немного времени - и кабардинские послы прибыли в Крым. Они привезли хану богатые подарки. Хан принял подарки и спросил, зачем пожаловали послы.
Тогда Кургоко вышел вперед и сказал:
- Твои сборщики разоряют наши аулы. Народ измучился и прислал нас просить тебя: уменьши размеры дани и позволь нам выплачивать ее самим. А чтобы слово твое было нерушимо, выдай нам о том грамоту.
Хан слушал, сидя на бархатных подушках и поджав под себя ноги, и лицо его мрачнело от гнева.
Когда Кургоко кончил свою речь, Гирей долго сидел молча, обдумывая ответ и поглядывая искоса на стоявших перед ним кабардинцев. А потом процедил сквозь зубы:
- Хорошо. Езжайте в Кабарду и объявите народу о моей милости.
Кабардинцы ехали назад довольные, поверив обещанию. Но пока они добирались домой, ханские сборщики опередили их. Гирей повелел им собрать дани втрое больше прежнего. Стон и плач стоял в аулах, когда послы народа вернулись туда.

Скоро и сам хан прибыл в Кабарду. Среди его телохранителей был один пелуан, огромного роста и необыкновенной силы. Его никто не мог победить, и хан очень гордился этим.
Однажды Гирей велел огородить плетнем место для борьбы и кликнуть клич по аулам: не желает ли кто из кабардинцев померяться силами с его пелуаном.
Долго не находилось охотника бороться с таким силачом, но потом из одного аула пришел крестьянин по имени Бей. Бей был очень силен. Он мог поднять арбу одной рукой, словно вязанку дров. Посмотрев на хваленого крымского силача, Бей усмехнулся и вызвался на борьбу.
Наступил день поединка. Народу собралась тьма-тьмущая. Хан сидел на видном месте, покуривая из длинной трубки. Пелуан стоял, самодовольно усмехаясь, - грудь колесом, ноги что бревна.

Бей вышел из толпы, остановился против пелуана, и не успел тот опомниться, как крестьянин схватил его, легко поднял вверх, размахнулся и с силой швырнул на землю. Пелуан так и остался недвижим: Бей вышиб из него дух.
Не помня себя от гнева, хан подбежал к Бею и так ударил трубкой по голове, что пробил ее. Бей упал. Кабардинцы подняли крестьянина и унесли. Женщины перевязали Бею голову, приложили целебные травы. Через семь дней рана зажила.
А ханские сборщики продолжали без стеснения грабить народ. Тогда старейшины собрались на тайный совет. Долго совещались и решили:
- Дальше терпеть нельзя. Надо истребить врагов.
Хана и его телохранителей пригласили в один из самых богатых домов аула. Ничего не подозревая, крымчаки пили и ели и, как всегда, насмехались над кабардинцами. Наступила ночь, и перепившиеся гости уснули. По сигналу Кургоко началось избиение врагов. Бей убил нескольких телохранителей Гирея, но самому хану удалось бежать в Крым.
А тем временем кабардинцы под начальством Кургоко напали на ханский лагерь у горы Кинжал. Половину крымчаков перебили тут ж». Оставшиеся в живых бросились наутек по ущелью, но кабардинцы догоняли их и топили в Малке. Остальных загнали в сосновый лес в долине Лахрана. Почти все враги полегли там под ударами кабардинских сабель.
После битвы у горы Кинжал Кургоко собрал народ и велел привести пленных, которых кабардинцы нарочно оставили в живых. Он сказал им:
- Идите в Крым и расскажите вашему хану обо всем, что вы видели и слышали. И еще скажите, что мы больше не признаем его власти.

Узнав о случившемся, разгневанный хан прислал в Кабарду большое войско.
Войско Гирея расположилось там, где река Кич-Малка впадает в Малку. Здесь-то и разыгралась битва, какой еще никогда не бывало на кабардинской земле.
На одного кабардинца приходилось по двадцать крымчаков, но люди дрались храбро, предпочитая смерть позору неволи. Рядом со взрослыми становились дети, и древние старики брались за оружие.
Враги не выдержали натиска кабардинцев и бежали. Кабардинцы гнали их до горы Кинжал и почти всех перебили. Лишь жалкие остатки войска Гирея вернулись в Крым.
Так народ освободился от ханского гнета. Гора Кинжал и поныне считается как бы славным памятником геройской битвы кабардинцев с крымскими завоевателями.

Акритас П., Стефанеева Е. Легенды Кавказа. Нальчик, 1958. С. 58-61.

Татары закавказские и горцы Дагестанских и Лахзгинских гор совсем различный народ. Хотя те и другие мусульмане, преданные закону Магомета, но совершенно различных толков: горцы сунниты, как турки; а закавказские татары, по большей части шииты, как персияне. Вражда между этими двумя сектами суннитами и шиитами продолжается с самого их зарождения, со смерти пророка, законодателя мусульманства. Умирая в Мекке, в 632 г. от Р. Х. Магомет не назначил себе наследника, а сыновей у него не было. Последователи его разделились: одни последовали ученью Абубекра, отчима его, с двумя его сыновьями Омаром и Османом. Их признали истинными наследниками пророка и верными распространителями истинного учения в составленной ими книге Сунна. Они то и называются суннитами. Другие же решили, что Омар и Осман самозванцы, вводят в веру раскол, а что настоящие проповедники мусульманства Али, двоюродный брат Магомета, женатый на родной его дочери, Фатиме, и сыновья их, великие халифы Хасан и Хусейн. Этих назвали шиитами. Из-за вражды потомков Магомета и убиения внука его Хусейна разыгралась кровавая распря, навеки вкоренившая раздор в магометанстве.

Татары Бакинской, Елизаветпольской, Эриванской и отчасти Тифлисской губерний нынче стали побогаче, особливо городские. Строятся на общий лад: дома их бывают и в несколько этажей, с плоской крышей, отличаясь разве большими в целые стены разными окошками, из мельчайших, цветных стекол, вырезанных красивыми узорами. В комнатах мебели почти нет, кроме сундуков, да иногда тахты — очень широкой и низкой скамьи, крытой ковром, как у армян и грузин. Последние проводят всю жизнь на этих тахтах: и спят на них, и едят, но татарин разве заезжего гостя на нее посадить, а сам все сидит и спит на полу. За то ковры есть у самого бедняка, а у зажиточных все дома покрыты ими внутри. Кругом приемной идет под самым потолком полка, на которой выставлена всякая посуда: серебряные, медные или глиняные кувшины и разная туземная утварь. В главной стене камин, с вычурными украшениями, с витыми колонками. Все это только у богатых. У просто зажиточных чаще всего одна комната, разделенная несколькими перегородками, за которыми все хозяйство и домашний скарб. Тут же и сундуки, покрытые войлоками или циновкой; тут же и постели с одеялами, убранные на день в нарочно проделанные ниши в стенах. В одном углу посуда побогаче, оружие, конская сбруя; в другом чувал с мукой, кадки с сырами, горшки с маслами; а кто победней, так у него единственная комната вместе и конюшня и сарай. У некоторых, вместо жилого покоя только деревянный помост в одном конце большого сарая, сложенного как почти все здания на Кавказе, из неотесанного камня. Помост отделен от помещения лошадей и быков лишь резными перилами. Точно также по селам живут и греки, и армяне. Но все же это не самые бедные татары, а имеющие какую-нибудь оседлость. Большинство, кроме каких-нибудь переносных войлочных кибиток на лето, да земляных нор на зиму, ничего не имеют. Едущие по закавказским равнинам, горам или лесам могут видеть, как по обеим сторонам дороги тянутся покрытые зеленью бугорки: между ними копошатся дети и куры; из подземной дверцы валит дым и выползают на свет Божий оборванцы в рыжих бараньих папахах. С трубками в зубах, они собираются по открытым местам погалдеть о мирских делах: это то и есть татарские сакли, зимние местопребывания кочевников.

С ранней весны эти низменные жилища бросаются: татары собирают свои стада, навьючивают домашний скарб, сажают старух и детей на лошадей и быков и отправляются в горы. По мере того как становится жарче, а скот выедает по близости травы, кочевье снимается и направляется выше в горы, на более прохладные стоянки.
Татары прекрасно знают и местность и условия климата в различные времена года: вынуть жерди, поддерживающие войлочную покрышку их алачуги-кибитки и навьючить их на спину быка — им ничего не стоит. Коня своего татарин слишком ценить; он не любит отдавать под вьюк, — на то есть вьючные животные — ослы, мулы, да быки. На лошадь он сам сядет или много, что посадит мать, или любимую жену. Всякая перекочевка — праздник и повод к грабежам и воровству. Сегодня перекочевали мимо деревни или села, — а завтра здесь нескольких штук скота у крестьян или помещика не хватает. Ищи ветра в поле, судись с татарвой перехожей!.. У них первая заслуга — ловкая кража и самое убийство нередкое дело. Христианина убить даже почитается великой заслугой. Утром татарин его у себя примет, как гостя дорого; угостит и, став на колени, обувь с ног снимет. Чуть гость за его саклю или алачугу завернет, татарин не сочтет за грех его обобрать, как липку, а при нужде и кинжал в спину всадит. Девушка-татарка за тихого, заведомо ничего не укравшего, и никого не ограбившего, парня ни за что и замуж не пойдет. В иных татарских обществах для мужчины считается постыдным умереть спокойною смертью дома. Об этом и не пожалеет никто, тогда как умершего от ран, полученных на грабеже, все оплакивают с большими почестями.

Всякий татарин старается иметь в своем жилище особую комнату или хоть угол отдельный для женщин: туда уже не смеет ступить нога ни одного мужчины, кроме хозяина дома. Ужасно положение женщины-татарки: у нее нет никакого голоса в семье, никаких прав. Муж может ее прогнать, променять на другую, взять обратно, если вздумается, бить сколько душе угодно, даже убить безнаказанно, если не узнает и не вступится правительство. Раз было такое дело: татарин привязал жену за косу к дереву и стал ее обстреливать, пока совсем не застрелил. Когда его взяли и привели в суд, он отказался признать себя виновным, говоря, что не хотел убить, даже не целился, а только желал запугать сидевшего в ней "шайтана" (чорта) и его выгнать. Если пуля в нее попала, так это значит, что она шайтана любила больше мужа и он, с ее согласия, сам в нее пулю направил.
— Но почему же ты думаешь, что в ней был шайтан? — спросили его.
— Это я верно знаю! — отвечал бусурман. — После каждого захода солнца, сотворив намаз (молитву), я имел обыкновение изгонять его из моей жены; и всегда, когда я помолившись подходил к ней, она вся дрожала, так "он" ее колотил!

В самом лучшем случае, у самого доброго мужа положение жены безвыходно. Она безмолвная, бесправная раба, незнающая отдыха. Мужчина никогда ей не поможет, не притронется и пальцем к работе, хотя бы женщина надрывалась трудом на глазах его. Он почти всегда жалеет, не только лошадь свою, которая занимает почетное место в семье каждого татарина, но всякое домашнее животное, больше чем жену.

Так как стада баранов главное и почти единственное богатство татар, они гораздо более заботятся об их удобстве, нежели о своем. У них есть даже пословица, гласящая "тот не хозяина, кто не слуга своего барана". А на хорошего коня редкий татарин не променяет всех своих жен. Еще бы! жена почти всегда изменница, да и всюду найдется; а добрый конь верный друг наездника-джигита! его кормилец на грабеже, его спаситель в опасности.

Джигитом, — удальцом и наездником, — стремится быть каждый татарин, начиная с 10 лет. Джигитовка, то есть скачка — вместе слава и наслаждение татарина. В праздничный день татары выезжают на ближайший луг и начинается джигитовка — удалая скачка со стрельбой, с опрокидыванием под брюхо лошади, с подбрасыванием оружия. На всем скаку, летя сломя голову, джигит и ружье заряжает, держа шапку в рубах, и стреляет в цель без промаху, и разом, словно падая, склоняется к земле, подымет свой папах, а иногда и мелкую монету, брошенную в пыль дороги; потом мгновенно выпрямляется в стременах и снова несется, размахивая оружием над забубенной головой или, растянувшись во всю длину на спину лошади, еле придерживается за гриву ее и летит, изображая из себя мертвое тело.

Ловкость татар на коне изумительна! На Кавказе им нет соперников в верховой езде, как впрочем, нет и в воровстве. Сами они сознаются, что нет у них ни простолюдина, ни бека (дворянин), ни агалара (князя), ни даже хана, который не был бы вором и не считал грабежа удальством. Точно также, несмотря на то, что если бы татарину случилось, когда-нибудь утром или вечером не совершить намаза, не помолиться при восходе и заходе солнца, он бы считал себя погибшим грешником, — каждый из них не задумывается фальшиво присягнуть. Они не считают ни грешным, ни бесчестным дать ложное показание на суде.

Между тем народ этот имеет и хорошие стороны. Он храбр, не выдаст доверившегося ему и способен к развитию и перемене к лучшему там, где видит справедливость к себе и уважение к его чувствам, вере и законам. Закавказские сунниты даже очень покорны властям и преданны русским, на том основании, что в Коране, священной книге Магометовых законов, приказано повиноваться начальству, особенно Сардарю, Царю. Шииты в этом случае хуже: они утверждают, что это повелено лишь о Сардаре мусульманине. Все, долго жившие между закавказскими татарами, знают между ними хороших, добрых, благодарных и памятливых на добро людей. Все дело заключается больше в их своеобразных и превратных понятиях.

Были в Тифлисе два известных разбойника, татары Ибрагим и Мансур. Первый был повешен за преступления; второй погиб в схватке с земской полицией. Между тем эти двое извергов, прославившихся убийствами и грабежами, провели около десяти лет жизни спокойно и честно, — все время пока у них был хороший, справедливый начальник. Этот умный и добрый человек выручил Ибрагима и Мансура из тюрьмы, взяв их на поруки; приблизил их к себе, как милиционеров; давал им поручения, пользуясь их влиянием на других татар и до того доверял им, что, уезжая, поручал их охране свою семью и весь дом. А жили они, надо сказать, в самом разбойничьем участке. Полковник был уездным начальником в Борчалы. Борчалинские же татары самые беспокойные во всем крае. Между тем, пока был жив их любимый начальник, разбойники не только сами вели честную жизнь, но помогали ему своим влиянием и знанием людей своих и обычаев, что никогда, ни прежде, ни после не бывало так спокойно в Борчалы. Когда же этот полковник умер, на его место назначили вздорного, самонадеянного человека, который не хотел на татар смотреть как на людей и начал с Мансуром и его товарищем обращаться жестоко, думая запугать их. Они его не испугались, а ушли, исчезли и снова начались страшные разбои между Тифлисом и Елизаветполем. Но вот что достойно изумления: в продолжении нескольких лет, пока не поймали Ибрагима и не загубили Мансура, — вдове и детям покойного полковника то и дело, неизвестно откуда и от кого приходила помощь, без которой существовать было бы им очень трудно. Знали оба татарина, что честная русская семья, своей волей не станет пользоваться награбленным добром, то и придумали свои подарки доставлять, чтоб никто об этом не знал. Встанут, бывало, вдова и дети полковника поутру, а у них во дворе, за ночь, Бог прибыль прислал: по нескольку баранов привязано; то кошелка с птицей домашней, то чувал муки или рису, кадки с маслом или сыром. Раза два-три Мансур, в особенности любивший семью своего благодетеля, даже навещал их. Все дети очень его любили, особенно один мальчик лет двенадцати, которого татарин чуть не вынянчивал на своих руках. Сколько раз полковница просила его, уговаривала повиноваться, сдаться на милосердие правительства... "Нет! говорил он: Сардар далеко, а генералы его мне не поверят: другой такой нет, как твой муж был!.." Покончили они оба плохо. Ибрагима захватили казаки, а Мансур был застрелен. После смерти этих разбойников-татар сомнение не стало, что они доставляли запасы бедной семье, потому что они сразу и навсегда прекратились. Таким образом и между татарами не все бессердечные хищники, а есть люди добрые и памятливые на добро. Впрочем есть в Закавказье два племени татар, которые слывут за тихих и трудолюбивых: это Шекинцы и Талышинцы, в Бакинской губернии. Между ними разбоев совсем не бывает, а воровство или самоуправство — большая редкость.